В 2017 году исполнится 900 лет со дня окончания работы над «Повестью временных лет…», начатой святым монахом Нестором-летописцем и завершённой монахом Сильвестром. И все эти 900 лет терзают историки эту «Повесть …» - самый древний из дошедших до нашего времени письменный летописный источник по отечественной истории. Сотни книги и диссертаций написаны о ней, но их авторы почему-то не замечают главного в ней. Так что не будет ошибкой сказать, что «Повесть…» остаётся до сих пор непрочитанной.
ГЕРМАНСКОЕ ГОСУДАРСТВО РУСЬ
Чем объяснить такую слепоту учёнейших мужей и дам - боязнью навлечь гнев власть предержащих или негодование «патриотического» общественного мнения, корыстными соображениями или слепым преклонением перед устоявшейся традицией, не знаю. Но факт остаётся фактом: историки замалчивают печальную страницу отечественной истории - более чем трёхвековой период германской оккупации Новгородско-Киевской страны и жестокой эксплуатации проживавших на этой территории славян и союзных с ними угро-финских племён. А ведь именно с начала этого периода Нестор-летописец и начинает изложение событий собственно отечественной истории.
Тогда не было ещё ни русских, ни украинцев, а существовали основанное германскими завоевателями государство Русь и порабощённые ими славянские и угро-финские племена. Нестор подробно описывает, как в 862 году возникло это паразитическое государство:
Германские племена, точнее, их шайки морских разбойников-викингов, совершавшие дальние морские походы, в течение нескольких столетий наводили ужас на население приморских районов европейских стран. На Западе их называли норманнами, новгородцы, которые чаще всего из наших предков сталкивались с братьями викингов, разбойниками, грабившими лишь близлежащие страны - варягами. И двигала ими жажда обладания сокровищами.
Но, богатство, добываемое таким трудом, с опасностью для жизни, так же легко и тратилось. Вождь, собиравший дружину, по возвращении из похода щедро разбрасывал добытое золото, чтобы привлечь к себе новых сподвижников.
В викинге и в варяге ценились не богатство и не предпринимательские качества, а храбрость и щедрость. Главным для них была слава и красивая смерть, чтобы потомки помнили их и восхищались ими. Религия викингов и варягов обещала воину, павшему в бою, что он попадёт в рай (Валгаллу) и войдёт в небесную дружину бога войны Одина. Викинг или варяг станет образцом героя для многих поколений германцев (а в большой мере – и для первых князей-Рюриковичей).
Вот эти варяги не раз опустошали земли новгородцев (назовём так этих славян, хотя Новгород, как крупный город и торговый центр, возник позже). Но обычно варяги встречали отпор. А в 862 году сложилась ситуация, при которой новгородская знать сочла выгодным пригласить варяга Рюрика на княжение. Потому что, отбив очередное нападение варягов и отказавшись платить им дань, они попытались управлять своими делами сами, но, как это часто бывало у славян, скоро в их среде начались раздоры, приведшие к междоусобной войне. И тогда, во избежание самоистребления, сказали себе новгородцы:
«Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а ещё иные готландцы, -- вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля». (В данной работе все цитаты выделены курсивом. Сноски на заимствования из литературных источников даются в тексте. Безымянные материалы из Интернета и из Википедии излагаются без сносок.)
Князья, рыцари - верхи западноевропейского общества - нигде не смешивались с туземным населением покорённых стран, это было бы для них умалением царского или рыцарского достоинства. Даже в Польше до XVIII века шляхтич (дворянин), женившийся на девушке из простонародья, выпадал из приличного общества, а их дети лишались шляхетского достоинства (без чего им оставалась лишь карьера свинопаса или батрачки).
Большинство российских историков считает Рюрика и его племя русов скандинавами. А варягами были не только скандинавы, но и фризы. В IX веке существовало маркграфство Фрисляндия (сейчас это провинция Нидерландов), занимавшее узкую полоску земли на берегу Северного моря и Фризские острова, которые тянутся от Голландии до Дании.. По одной из средневековых европейских хроник, в 862 году племя русов во главе с вождём Хродриком Хафдарнсоном, сыном фрисляндского маркграфа, овладело Новгородом. Хродрик (в древнерусских летописях Рюрик) стал его правителем. (Последнее по времени упоминание об этом – см. в «Независимой газете» за 18.03.1998). Имена десятков других германских завоевателей – Ингвар (сын Рюрика, по-славянски Игорь), Хельги (Олег), их вельмож и дружинников – тоже германские, скорее всего - фризские. (Фризы, как национальное меньшинство, существуют и до сих пор.) Алексей Бычков в книге «Киевская Русь: страна, которой не было?» показал, что одно из славянских племён в Западной Европе было онемечено и получило название «русь». Украинский историк Олесь Бузина (недавно убитый украинскими националистами) в свой «Тайной истории Украины» считает варягов шведами. Они и передали славянам то имя, которым финны называли самих шведов - Рутси. Славяне переделали это слово в Русь. В конце концов, не так уж важно, был ли Рюрик скандинавом или фризом, - и тот, и другой были германцами и разбойниками.
Итак, Нестор утверждает, что в 862 году власть в Новгороде захватили германцы (варяги). России тогда не существовало, и само название «Русь», согласно «Повести временных лет», принесли завоеватели – фризы из племени русов или скандинавы. (Этот момент ныне признан известными историками - как российскими, так и украинскими) Точно так же Франция носит название не Галлии, по имени коренного населения – галлов, а по названию завоевателей – франков. То же можно сказать и о названии Болгария и пр. Из германских племён не одни франки дали своё имя завоёванной ими стране. Бельги, тюринги, тевтоны, англы, саксы, лангобарды (Ломбардия) и другие германцы увековечили свои имена на карте Европы, и до сих пор основанные ими королевства передали по наследству свои названия возникшим на их территориях современным государствам или их провинциям.
А на Днепре, у самой границы с Дикой степью, был городишко Киев, где княжили тоже варяги, но не княжеского происхождения - Аскольд и Дир, бояре при Рюрике, отошедшие от него в поисках самостоятельной добычи. Киев платил дань хазарам. Существовала там и иудейская община, о чём свидетельствует сохранившийся до наших дней древнейший документ.
В Новгороде, этой мужицкой республике, Рюрику и его дружине было неуютно. Новгородцы, призвав варягов, обставили их власть и само пребывание там весьма строгими ограничениями. Варяги даже жить должны были не в самом городе, а за его чертой - в «Рюриковом городище». И после смерти Рюрика его родственник и регент при малолетнем наследнике умершего князя Игоре (Ингваре), Олег (Хельги), оставив в Новгороде наместника, прихватив с собой Ингвара, пошёл вниз по Днепру – этой части хорошо знакомого пришельцам-германцам водного пути «из варяг в греки». Он обманом захватил Киев (убив Аскольда и Дира, именно как самозванцев, не принадлежавших к княжескому роду, благородному сословию) и сделал его своей столицей.
Когда историки говорят о призвании или «мирном» пришествии варягов на землю наших предков, они лукавят. «Мирно» призвали только Рюрика в Новгород. А Олег, укрепившись в Киеве, стал огнём и мечом принуждать ранее независимые славянские и финно-угорские племена к признанию его власти и уплате дани. Это были настоящие военные походы. В подтверждение этого приведу лишь несколько строк из «Повести временных лет…»:
«Начал Олег воевать против древлян и, покорив их, брал дань с них по чёрной кунице… Отправился Олег на северян, и победил их…» Воевал Олег с уличами и тиверцами и т.д. (особенно упорно сопротивлялись варягам вятичи – предки будущих великороссов). «Олег начал ставить города и установил дани славянам, и кривичам, и мери, положил и для варягов давать дань от Новгорода по триста гривен ежегодно…». Те славянские племена, что платили дань хазарам, заставил платить ему. И властвовал над покорёнными славянами, а с непокорными воевал.
Это нашествие продолжили, причём с неслыханной жестокостью, преемники Олега. Достаточно прочитать, как жестоко Ольга истребляла элиту древлян и как она сожгла их столицу, так что вряд ли кто из её жителей смог спастись от смертоносного огня. «Вятичей победил Святослав и дань на них возложил». «победил Владимир вятичей (кажется, ранее уже дважды покорённых) и возложил на них дань с каждого плуга, как и отец его брал… Поднялись вятичи войною, и пошёл на них Владимир и победил их вторично».» «Пошёл Владимир на радимиче» и победил их.
Так германцы Рюриковичи стали правителями государства, вошедшего в историю под названием «Киевская Русь» (оно было дано историками, современники же его так не называли). Славяне часто бунтовали, князьям приходилось подавлять эти бунты. Земли некоторых славянских племён им приходилось усмирять и даже завоёвывать повторно. О том, что означало для древних славян (вместе с чудью, весью и другими угро-финскими племенами, входившими в состав новгородских земель) подчинение германским завоевателям, рассказывается в статье Михаила Саяпина «Германский вопрос в истории Европы и России». Приведу лишь несколько положений этой очень важной работы.
«В результате германские завоевания, - пишет М. Саяпин, - сформировали в послеримской Европе германский по происхождению кодекс благородства, зиждившийся на двух столпах:
1. господин не происходит из числа подвластного ему населения, его род – пришлый в этих краях;
2. господин является полновластным хозяином своих людей, а не просто правителем данной местности.
Германская система землевладения фактически восстановила рабство».
Замечу от себя, что германцы, с их точки зрения, имели на это моральное право. Они действительно были пришлыми и не имели с населением завоёванных земель ничего общего. После свержения ими последнего римского императора земли империи оказались как бы бесхозными. Были там какие-то муниципальные власти, но что они значили перед лицом хорошо организованных и прекрасно вооружённых орд закалённых в боях германцев-завоевателей?
Сегодня не принято вспоминать, что процветание Киева (как и Новгорода) было связано не только с экспортом мехов, зерна, мёда, воска, но и с работорговлей. В некоторые времена рабы были даже основным товаром, предлагавшихся русами на международный рынок. И в рабы всё чаще стали попадать славяне и угро-финны, проживавшие на землях Рюриковичей.
По М. Саяпину, германцы установили в Европе понятие благородного человека - господина, кто имеет рабов. И если он по происхождению не имеет со своими подданными ничего общего, то и воспринимается как представитель принципиально иной, высшей расы, лишь в какой-то степени внешне схожей с породой зависимых людей. Вот и на Киевско-Новгородских землях утвердилась княжеская династия германского происхождения, отношения которой с туземцами отличали невероятный апломб, огромная родовая спесь, чувство природного превосходства благородного рода над местным беспородным населением, так сказать, над дворняжками в человеческом облике. Даже летописи, проходившие строжайшую цензуру князей, сохранили множество эпизодов, свидетельствующих о надменности германских властителей. Вот один из них.
Князья Святополк и Владимир Мономах призвали Олега, много раз нарушавшего мир: «Иди в Киев, да заключим договор о Русской земле перед епископами, и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых». Олег же, исполнившись дерзких намерений и высокомерных слов, сказал так: «Непристойно судить меня епископу или игуменам, или смердам». Итогом же стала очередная война с большими человеческими жертвами и материальными потерями… Но это я забежал несколько вперёд.
Рюриковичи стали замкнутой кастой, культивировавшей при своих дворах особую культуру, слабо связанную с культурой местного, в большинстве славянского, населения. Киевские князья демонстративно заключали династические браки исключительно с представителями знатных королевских родов Запада или ханских родов Востока, пренебрегая местными. Князья рангом помельче заключали браки между княжескими родами, но опять-таки не смешиваясь со славянами.
Строго говоря, варяги не были в этом оригиналами, германские завоеватели всюду вели себя точно так же. Это отмечали ещё славянофилы (странно только, что они не увидели подтверждения своих тезисов в истории собственной страны). Об этой особенности европейских государств, возникших из германских завоеваний, писал И.В. Киреевский: «Общественный быт Европы, по какой-то странной исторической случайности, почти везде возник насильственно, из борьбы на смерть двух враждебных племён: из угнетения завоевателей, из противодействия завоеванных и, наконец, из тех случайных условий, которыми наружно кончались споры враждующих несоразмерных сил» (Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979. С. 258).

ОСОБЕННОСТИ ЗАВОЕВАНИЯ РУСИ ГЕРМАНЦАМИ
Но и после завоевания земель славянских племён считать это население покорённым было бы легкомыслием. Сбор налогов (то есть дани) тоже проходил как военная операция. «Пошёл Игорь на древлян (якобы уже покорённых) и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой».
Хотя и при завоевании Руси варяги (и в целом, и в отношении к покорённому населению) остались германцами, всё же им пришлось приспосабливаться к местным условиям.
Ведь прежде варяги жили только грабежом, совершая набеги на земли своих жертв, а затем возвращались в родные пенаты, где зализывали раны и пополняли ряды своих ватаг, замещая погибших. Исключений их этого правила было немного. Так, викинги, ограбив приморскую провинцию Франции, основали там герцогство Нормандия (затем в 1066 году нормандский герцог завоевал Англию). Основали они своё государство и на юге Италии. И вот варягам, пришедшим на Русь, досталась огромная страна, которой в Европе не было равных ни по размерам, ни по богатству. Но всё же первые варяжские киевские князья – и Олег, и Игорь, и даже впоследствии Ярослав Владимирович - совершали набеги на морских судах на Константинополь. Славяне и прежде были не прочь пограбить Византию. И Олег, эксплуатируя славянские племена, облагая данью, сумел, используя их грабительские инстинкты, сплотить их в подобие единого войска ради овладения столицей Византии.
Относительно небольшое варяжское войско могло подчинить себе не только грубой силой. На примере Олега видно, что он был неплохим организатором. Славяне, которые совершали набеги на соседние страны и даже на Византию, делали это от случая к случаю, «по-любительски». Явившиеся германцы представляли собой постоянно действующую военную машину, демонстрируя более высокий тип военной организации (если можно так выразиться, более высокую культуру войны), а потому и производили впечатление более высокой расы, подавляя славян также и психологически.
Аскольд и Дир в 866 году уже совершили набег на Константинополь, убили много христиан в его окрестностях. Но по молитвам императора и патриарха, которые вынесли божественную ризу Святой Богородицы и омочили в море её полу, внезапно начавшаяся буря разметала корабли русов так, что немногим из них удалось вернуться домой. Словом, пошли по шерсть, а вернулись стрижеными.
Олег же в 907 году отправился в поход на конях и на кораблях на Царьград. «И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств совершил в окрестностях города грекам, и разбил множество палат, и церкви пожгли». На этот раз греки испугались и запросили мира, обещая выплатить богатую дань.
«Олег… начал переговоры о мире с греческими царями Леоном и Александром и послал к ним в столицу Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида» (как видим, всё чистейшие славяне… германского происхождения)». Так был заключён мир. И сказал Олег: «Сшейте для руси паруса из паволок (драгоценной ткани), а славянам копринные (попроще) – и было так. И повесил щит свой на вратах в знак победы и пошли от Царьграда… И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега вещим, так как были люди язычниками и непросвещёнными». Послал Олег мужей своих заключить мир и установить договор между греками и русскими - и опять в составе расширенной делегации ни одного славянского имени, только германцы. Они занимали и высшие придворные должности, и руководили княжескими дружинами.
Святослав пытался достичь Царьграда по суше, через Болгарию, но не преуспел. И лишь со временем киевские князья осознали, что, имея такую богатую страну, можно не тратить усилия на морские набеги (тем более, что они подчас кончались неудачей - как у Аскольда и Дира, в первом походе Игоря на Царьград, когда русские суда были сожжены «греческим огнём», и позднее у Ярослава Владимировича), получать многократно большее богатство, облагая данью местное население и продавая добытое (в том числе и рабов) на мировом рынке (например, в Византии или в Западной Европе). Рюриковичи устроились на Руси по-хозяйски. Они ставили города, которые служили опорными пунктами как для защиты от внешних вторжений, так и для удержания под контролем покорённых славянских племён. Часто князья называли построенные ими города своим именем или именами сыновей (Ярослав, Юрьев, Львов, Владимир и т.п.). Русь (при Владимире) приняла христианство, причём именно в восточном, православном виде. Это отличало их от других германских завоевателей, которые почти все оказались в ареале католицизма, хотя часто и в еретическом его варианте (арианство и др.). И Киев стал также украшаться великолепными храмами, претендовать на звание «второго Константинополя». Рюриковичи охраняли независимость доставшейся им страны, стремились расширять её пределы, пеклись об её международном авторитете, часто вмешиваясь в дела соседних государств (воевали с поляками, чехами, венграми, болгарами и др.), стремились и у себя готовить грамотных людей, необходимых для управления столь громадным государством.
А.П. Прохоров в книге «Русская модель управления» (М., 2002) показывает, почему на Руси не годился опыт эксплуатации германцами туземного населения, приобретённый в Западной Европе. Например, дикие франки захватили богатую римскую провинцию Галлию. Они застали там многочисленное порабощённое население, за долгие века привыкшее к тому, что им командуют и его эксплуатируют. Там давно укоренились христианство и римское право, охранявшее частную собственность. Поэтому король мог раздавать землю в собственность рыцарям и даже франкам-крестьянам, «размазав» свою армию по всей стране. И каждый из завоевателей (скажем, один франк на целую деревню) спокойно эксплуатировал местное население на пожалованной ему земле. И лишь в случае войны эта «размазанная» по земле орда составляла многочисленную армию.
А на Руси тогда, во времена германского завоевания, не было ни христианства, ни развитой правовой системы и частной собственности, ни привычного к эксплуатации населения. Дружину нельзя было «размазать» по территории страны с тем, чтобы она кормилась на месте. Славянские племена до того не были никем покорены, не было традиции того, что они должны кого-то содержать. Забрать прибавочный продукт можно было только «полюдьем», явившись со всей дружиной. Подданные платили налоги лишь при угрозе непосредственного применения военной силы.
А варяги были жадны до богатства. Варяги - дружинники князя Игоря Рюриковича подбивали его на разбой: «Отроки Свенельда (воеводы-варяге при Игоре, а позднее - у Ольги-Хельги) изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдём, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам». И послушал их Игорь – пошёл к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошёл он в свой город. Когда же шёл он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю ещё». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства».
Ну, и как же должны были принять его древляне?
«Древляне же, услышав, что идёт снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идёшь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь, и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили. Игоря и дружину его, так как было её мало». А если вообще без дружины, один воин на целую деревню, как на Западе? Нет, на Руси подданные не готовы были добровольно кормить всю эту княжескую братву.
Жаждали князья и их дружинники, как все германцы, не только богатства, но и славы. Всем памятны строки о дружине, которая жаждет «себе чести, а князю славы».
Великий князь Святослав Игоревич, разгромив Хазарию и одержав ряд других блистательных побед, отправился в поход на Балканы, едва не потеряв собственную столицу – Киев, подвергшийся нападению печенегов. По счастливой случайности один из киевлян сумел выбраться из осаждённого города и сообщить Святославу о нападении печенегов. Вернувшись и прогнав печенегов, «сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мёд и рабы». Особенно поражает это последнее слово: из Руси, государства русского князя, поступают рабы! Как известно, затея Святослава окончилась для него плачевно, сам он почти со всей своей дружиной был убит печенегами.
Князья перешли на славянский язык. Стали именоваться не только по владению, но и по имени-отчеству. (Конечно, выбирали себе и детям своим не простонародные славянские имена вроде Добрыни или Вышаты, а аристократические: Святослав, Ярослав, Брячислав, Святополк и т.п., возможно, на польский манер, где были короли Болеславы.) Старательно внедряя родовое начало и противопоставляя его местной «беспородной» общинной традиции, владение самой Русской землёй Рюриковичи были вынуждены организовать на началах именно... территориальной общины: Киевская Русь до самого своего конца осталась совместным владением рода князей Рюриковичей. Среди них не было сюзеренов и вассалов, они все были соправителями Руси, и каждый из них (кроме изгоев) в принципе мог стать великим князем, который считался лишь «первым среди равных». После смерти великого князя киевского великокняжеский стол переходил не к его старшему сыну, а к князю – старшему в роде, затем начиналось перемещение остальных удельных князей. Например, князь черниговский становился князем киевским, переяславский – черниговским и т.д. То есть, князь-Рюрикович не был органически связан с землёй, которой владел, и зорко следил лишь за тем, чтобы при смене властителя в Киеве он не был ущемлён в своих правах. (Неоднократные попытки утвердить принцип «каждый владеет отчиною своею» ни к чему не привели.) При этом часто возникали споры из-за власти, которые приходилось разрешать военной силой, от чего страдало мирное население. Да и вообще, как все германские рыцари, они считали войну единственно достойным для человека благородного происхождения занятием, а повод для войны всегда найдётся. Опустошать землю князя-противника и уводить его людей в полон, «грабить и продавать людей» было обычным делом. В лучшем случае пленённых жителей селили на землях захватчика, в худшем - продавали в рабство: «много христиан загублено было, а другие в плен взяты и рассеяны по разным землям». Страшно читать в летописях об этих бессмысленных, кровопролитных и разорительных войнах, когда сотнями убивали мирных жителей, жгли города и сёла и даже святыни: «Олег, подступив к городу, пожёг вокруг города и монастыри пожёг… повелел зажечь Суздаль город…». «Поднял рать в Полоцке Всеслав… и занял Новгород. Трое же Ярославичей… пошли на Всеслава… И подошли к Минску… взяли Минск и перебили всех мужей, а жён и детей взяли в плен… Всеслав пошёл против них… И была сеча жестокая, и многие пали в ней». Одолели Ярославичи, Всеслав бежал. Ярославичи, поцеловав крест честной Всеславу, сказали ему: «Приди к нам, не сотворим тебе зла». Он прибыл, а они схватили его и двух его сыновей и посадили в темницу. Князья приводили на Русь в качестве союзников в междоусобных войнах половцев и других чужеземцев, и те грабили её: «Половцы же стали воевать около Чернигова, а Олег не препятствовал им, ибо сам повелел им воевать. Это уже в третий раз навёл он поганых на землю Русскую…». А уж забирать провиант у местных жителей считалось нормой. И в летописях появляются сетования: «наша земля оскудела от войны и от продаж».
Появились князья-изгои, отцы которых умерли, не став князьями киевскими. Им не нашлось места на этом пиру жизни, и они тоже пытались устроить своё счастье – отнять уделы у других князей. В споры князей вовлекались их родственники – владетели соседних государств, которые тоже были не прочь поживиться за счёт мирного населения Руси. Князья Киевской Руси рассматривали принадлежащие им земли как свою собственность, они могли их дарить, давать в приданное дочерям и пр., естественно, даже не интересуясь при этом мнением населения.
Даже во время совместных военных походов у князей не было верховного главнокомандующего, а каждый из них действовал самостоятельно (пример – битва с ордынцами на реке Калке, закончившаяся столь печально). Прав был академик Рыбаков, писавший, что самым большим бедствием и проклятием Киевской Руси были её князья.
Не отрицая значения побед над внешними врагами и иных заслуг киевских князей, все же надо сказать, что коренные свойства викингов и варягов они сохранили в полной мере, особенно надменность в отношениях с туземцами, алчность и неуёмную жажду славы.

РЮРИКОВИЧИ - ГЕРМАНЦЫ: ОТ НАЧАЛА И ДО КОНЦА КИЕВСКОЙ РУСИ
Перейдя на славянский язык и приняв славянские аристократические имена, князья-Рюриковичи оставались германцами. За всё время существования Киевской Руси на великокняжеском троне, как и в уделах, не было ни одного князя чисто славянского происхождения.
Олег, как и Рюрик, Игорь, рождённый ещё в Новгороде в семье Рюрика, были чистокровными германцами. Вдова Игоря Ольга (Хельга), происходившая, как полагают, из варяжского, но незнатного рода, проявила себя не только умной, но и коварной правительницей, жестоко отомстившей древлянам за смерть мужа и за покушение местного хама, именовавшего себя князем древлян, на вхождение в круг благородных (он предложил Ольге-вдове выйти за него замуж). Её воеводами были германцы (Свенельд и Асмуд, воспитывавшие ещё её сына Святослава.) Святослав, хотя и носил аристократическое славянское имя, также был германцем. Поскольку он был язычник, то имел несколько жён. Известно лишь об одной из них, которая была то ли из печенегов, то ли из Венгрии. И детей у него было несколько, в летописи упоминаются Ярополк, Олег и Владимир. Святослав Русью мало интересовался. Он, как уже отмечалось, движимый жаждой богатства и славы, хотел создать империю со столицей в болгарском Переяславце, но погиб, не достигнув цели.
Его сын Владимир по части родословное немного подкачал. Его матерью была не германская принцесса и даже не дочь половецкого хана, а Малуша - ключница княгини Ольги (Хельги), то есть он стал плодом развлечения своего отца с рабыней. Но у германцев родство считается по отцу, как и национальная принадлежность. Сын, рождённый вне брака, признавался законным, если таковым считал его отец. Поэтому Владимир считался тоже германцем и князем. Брат Малуши Добрыня впоследствии сыграл видную роль в завоевании Владимиром великокняжеского престола, на который больше шансов имели другие сыновья Святослава - Ярополк и Олег. Но они погибли в борьбе за власть, причём Олег пал в итоге неудачной для него битвы с Ярополком. А Ярополк пал жертвой заговора. Он шёл к Владимиру, чтобы примириться с ним, но варяжские дружинники Владимира убили его, когда он входил в палату на свидание с братом. Так Владимир стал единовластным владетелем Руси. Отцом Малуши и Добрыни был некто Мапк Любечанин. Иногда называют его сыном князя древлян Мала, убитого Ольгой.
Владимир посватался к дочери полоцкого князя Рогволода Рогнеде. Но она отказала ему именно потому, что был «сыном рабыни». Сам Рогволод тоже пришёл из-за моря. Его настоящее имя - Рагнвальд, и был он явно германских кровей, так что такое соображение считал весьма важным. Рогнеда хотела выйти замуж за Ярополка, который был тогда великим князем киевским, хотя тот жил с красавицей-гречанкой Юлией, которую привёл ему отец. Разгневанный Владимир собрал большое войско и напал на Полоцк, убил Рогволода и двух его сыновей, а Рогнеду силой взял в жёны, когда её уже собирались вести за Ярополка.
Владимир до своего крещения был «побеждён вожделением», то есть известен непомерной любовью к прекрасному полу (попросту говоря, распутством). Став великим князем, наложниц содержал сотнями, причём гаремы содержал в разных городах. «И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя (растлевая) девиц». . После того, как Владимир обманом заманил к себе своего брата Ярополка, киевского князя, убил его, и стал жить с женой брата гречанкой Юлией, которая уже была беременна. Но жил он с ней не в браке, а как прелюбодей. Потому и не любил он своего сына Святополка, ибо он был от двух отцов: -от Ярополка и от Владимира.
Конец похоти Владимира положил его брак с византийской принцессой Анной, к которому он принудил императорский дом, захватив греческую колонию в Херсонесе. Византийский двор согласился на это требование, поставив условием крещение Владимира по православному обряду. Владимир не только крестился сам, но и крестил в 988 году всю Русь. Женившись на Анне, Владимир расторг свой брак с Рогнедой. Анна родила ему двух любимых сыновей Бориса и Глеба. Летописцы уверяют, что после крещения Владимир стал усваивать христианские добродетели и изменил к лучшему весь свой образ жизни, и он признан святым равноапостольным князем.
Детей у Владимира было много (12 сыновей и много дочерей, не считая множество незаконнорождённых), и были они от разных жён (которые были различного этнического происхождения, в том числе чешка, болгарка и гречанка), так что не удивительно, что не все из них питали братские чувства к остальным. А потому не приходится удивляться и тому, что после смерти Владимира почти все его сыновья погибли в ходе борьбы за власть. Владимиру же принадлежит формулировка едва ли не основного закона древнерусской (а в значительной мере – и современной российской) жизни: «Руси есть веселие пити». Правда, в былинах его называют «Владимир Красно Солнышко». Однако, во-первых, ряд исследователей полагает, что в данном случае народ соединил в одном образы Владимира Святого и Владимира Мономаха, который действительно выделялся из среды Рюриковичей не только хитроумием, воинским искусство, государственным умом, но и человечностью (хотя позорных дел на его совести тоже было немало, в чём он каялся в своём «Поучении»). Во-вторых, в былинах неизменно Владимир и его дружина противопоставляются русским богатырям, им внутренне чуждым.
Сын Владимира Ярослав был чистым германцем и по отцу, и по матери (Рогнеде). С лёгкой руки Карамзина за ним утвердилось прозвище «Мудрый», хотя ни в одном историческом источнике подобной его характеристики не встречается. А шведские хроники называют его скупым. Им виднее: Ярослав был весьма дружен со скандинавами и в 1019 году Ярослав женился на дочери шведского короля Олава Шетконунга - Ингигерд, от которой у него было девять детей.
Ну, о детях Ярослава речь пойдёт дальше, а пока отмечу, что Ярослав ненавидел и отца (готовился даже к войне с ним, но она не состоялась, потому что Владимир внезапно заболел и умер), и его сыновей, своих братьев, особенно Святополка, поскольку отцом того был не то Владимир, не то Ярополк, но он имел, по старшинству, больше прав на престол. Воевал Ярослав и с другими своими братьями.
Считается, что Ярослав наследовал престол отца после того, как его брат Святополк (прозванный за это Окаянным) убил других братьев – Бориса и Глеба. Но известный педагог и публицист Евгений Ямбург сослался на сенсационный документ (проверить достоверность которого у меня не было возможности, но и О.Бузина излагает ту же историю в несколько иной редакции): «В середине XIX века Сенковский опубликовал перевод саги, в которой убийцы, нанятые Ярославом, рассказывали, как они прикончили Бориса и Глеба. Нашелся только один историк Погодин, который считал необходимым отредактировать житие Бориса и Глеба. Церковь же настояла на незыблемости памятника, запечатленного в сердцах, а стало быть — на незыблемости ложного обвинения Святополка» («Московский Комсомолец», 17.02.2012). О том же пишут и некоторые другие историки. ▲