Нальчик. Аллея в парке у Вечного огня

Нальчик. Танк Т 34 на посту.

Война в Нальчике была ничем не страшнее. Она была просто страшной. Как и во всех городах и селах Советского Союза. Трое суток, с 26 по 28 октября, здесь продолжались ожесточенные бои. Семьдесят вражеских бомбардировщиков обрушили на город смертоносный груз, только на один аэродром Нальчика – 42 налета. Фашисты бросили в бой до 270 танков, несколько десятков тысяч солдат. Разрушив систему связи и пользуясь подавляющим численным превосходством в живой силе и технике, немецкие войска вышли в тылы 37-й армии и стали оттеснять ее на лесистые склоны гор. Отбросив 295-ю стрелковую дивизию, немцы овладели селениями Яникой и Шалушка и вышли на юго-западную окраину Нальчика…
Война в Нальчике была ничем не страшнее. Она была просто страшной… Бомбы и бомбоубежища, погибшие и искалеченные, ужас и ненависть, голод и разруха… Оккупация… Война, как война.
По приказу командующего германской армией фельдмаршала фон Клейста был произведен массовый расстрел советских граждан в городах и селениях Кабардино-Балкарии. Позже на подступах к Нальчику в противотанковом рву было найдено более 600 трупов жертв фашистского террора. Ров был наполнен трупами кабардинцев, балкарцев, русских, белорусов, украинцев и евреев. Среди них много женщин стариков и детей. В Нальчике по приказу военного коменданта офицерами промышленного отдела германской армии «Викадо» было изъято имущество, а затем взорваны и сожжены предприятия, учреждения, жилые дома, школы, театры, библиотеки, больницы, магазины. Полностью уничтожено 117 крупных зданий (не считая большого количества мелких), среди них база Тырныаузского комбината, гидротурбинный завод, швейная фабрика, железнодорожная станция, обувная фабрика, элеватор, здание городского Совета, девять школ, больница, поликлиника, драматический театр, Дворец пионеров, турбаза «Нальчик», республиканская библиотека имени Крупской (насчитывавшая более 70 тысяч томов, была сожжена вместе с книгами), кинотеатр, детские ясли, педагогическое училище, две гостиницы, Дом правительства и многое другое. Фашисты разрушили все кинотеатры и культурно-просветительские учреждения. Лучшие исторические ценности культуры и искусства, в том числе экспонаты Кабардино-Балкарского музея, оборудование кабинетов педагогического института, школ, редкие книги, картины увезены в Германию. В предместьях города были взорваны санатории и вырублен парк… Война как война.
Но люди в этом невероятном ужасе не сдавались. Многие уходили в партизаны. Многие, рискуя жизнью пробирались к местам, где прошли бои и хоронили наших погибших воинов. Находили документы погибших, прятали, а когда советские войска вошли в Нальчик, они сдавали их в военкомат... Среди них была и двадцатилетняя Валентина Закаляева со своим полупарализованным отцом… Но не все выбрали путь Валентины…
Были и другие пути. Легкие, и как всегда, поэтому подлые. Возможно, Нальчику дали больше шансов на подлое выживание (в России и Белоруссии это бы не прошло никаким образом). Больше шансов, чем другим, и меньше, чем еще кому-либо. Статистика умалчивает. Но в любой стране, любом государстве, любом обществе, и, наверняка, на любой планете, найдутся подонки и предатели. И при чем тут статистика. Если сам народ ни при чем.
С первых дней оккупации в Нальчике появляется коллаборационистское «Представительство интересов Кабардино-Балкарии», руководство которого призывало население к сотрудничеству с немцами, чтобы «наладить нормальную жизнь». Германские власти, стараясь избежать сопротивления со стороны кавказских народов, привлекали их на свою сторону, разработав с этой целью довольно либеральную политику. И предатели были. И не так уж мало. Либерализм приветствуется при любом режиме, особенно когда дуло пистолета направлено в самый висок. Но люди, люди – кабардинцы, балкарцы, русские, осетины, таты, грузины… Этот древний и мужественный народ не сдавался. Дома бунтующих жителей сжигались. Сотни людей были искалечены, насильно угнаны в немецкое рабство.
Освобождение Нальчика произошло благодаря войскам 37-й армии Северной группы войск Закавказского фронта совместно с партизанами Кабардино-Балкарии… Это в их память, в память об их Победе был зажжен Вечный огонь в Нальчике.
Есть много спорных вопросов о Великой Отечественной в Кабардино-Балкарии. После окончания войны. Но при чем тут Вечный огонь? Он именно про тех, кто, возможно, впервые вступив на эту прекрасную землю, и даже не увидев ее красот, ее гор, ее цветов, ее деревьев и облаков, тут же отдал за нее жизнь. За нее и за ее народ. Про это Вечный огонь.
Сразу после освобождения Нальчика от оккупации началось его восстановление. В скором времени начали давать продукцию мелькомбинат, мясокомбинат. Уже 15 марта была налажена телефонная связь с 13 районными центрами, восстановленные мосты и дороги позволили открыть движение по железной дороге на участке Нальчик - Прохладный. В июне 1943 года возобновил работу кабардинский драмтеатр, открыта филармония, стали работать школы и лечебные учреждения… Нальчик превращался в один из красивейших городов СССР. И кто не помнит о его великолепных курортов! Невероятно, за такое короткое время! Но невероятное иногда бывает очевидным. Если есть правда и право. И если есть Вечный огонь.

Нальчик. У Вечного огня

Не хочется повторяться, что произошло в 1993 году. Война есть война. Она не страшнее ни у кого. Она просто страшная. Это произошло не только в Кабардино-Балкарии. Это произошло у всех у нас. У тех, кто тоже (очевидное-невероятное) решил в один… не век, не год, не месяц… В один миг стать врагами друг другу. Если есть слишком много врагов, у страны нет будущего. Национализм, религиозный фанатизм, криминал, безработица, массовое увольнение, беженцы - удобная почва для разжигания всех видов войн. Тогда город представлял печальное зрелище. Разбитые дороги, убогие дома, грязные рынки и погибающие парки и умирающая великолепная природа. И разрушенные курорты… И унылые, подавленные люди. Люди, которые любили свой край. И которые во все века его сохранить умели.
Но к новому веку Нальчик оживает. Своим постановлением правительство РФ даже сделало его в 1999 г. курортом федерального значения и отнесло к особо охраняемым природным территориям.
Однако взрывы остановить невозможно. Наверно, нет уже ни одного города на территории бывшего СССР, где бы не взрывали. И особенно Вечный огонь. Он не дает покоя многим и многим. А чего боятся? Ведь даже трупов нет, и нет призраков… Боятся… Вечности? Или памяти? Или все же памяти вечной…
Или некоторые по-прежнему живут изощренной иллюзией: при немцах жилось бы лучше. В Нальчике, наверно, как и везде, любят немецкое пиво под баварские сосиски. Но неужели этот древний мужественный народ думает, что их им подадут? Говорят, восточные народы, при всей мудрости довольно наивны, но не настолько же.
Вечный огонь подрывали, взрывали, гасили и заливали… И не только в Кабардино-Балкарии… Господи, на нем даже сжигали людей… Совсем молодых людей… Месть… Страшная, изощренная, умертвляющая и чувства, и физиологию. Месть… Месть за жизнь… Даже за свою, ничтожную, злобненькую, никчемную. Впрочем, может быть мстители и не рады, что живы? И поэтому не дают жить другим? Может быть, они не рады, что родились? Ну, радоваться, тут действительно нечему. И их месть в некоторой степени оправдана? Ведь им все погибшие в войне, дали главное право – на жизнь. Даже не спрашивая, заслуживают ли они ее. Даже не спрашивая, хотят ли они вообще видеть хоть раз в жизни закат и рассвет? Ведь это необязательно… К сожалению, право на жизнь не дается и не выбирается, его просто предоставляют, как факт, данность, как метрику. Никого не спрашивая. Может быть, мы теперь поэтому в опасности?
Никто не хочет войны. Я не хочу, и вы тоже, и наши любимые, и наши дети, и наши родители (даже если из них кто-то умер), и  соседи, и  друзья, и знакомые, и продавцы в магазине, и сослуживцы, и работники жэка, и студенты, и преподаватели, и служащие метро, и шоферы, и дачники, и летчики, и танкисты и домохозяйки, и - если бы были еще  рабочие, колхозники и интеллигенция – они бы тоже не хотели войны. И прохожие, я вижу, не хотят войны, хотя уже вообще давно ничего не хотят… Войны не хочет никто. Тогда почему войны случаются? И почему взрывают Вечный огонь?
Давайте, взрывайте! Вы же мужчины! И вы можете взорвать все, что угодно! Поля и равнины, поселки и города, горы и реки. Вы можете взорвать отцов и братьев, жен, матерей и детей, особенно, если они не ваши. Вы можете взорвать политику и политиков. Философию и философов. Память и памятники. Книги и кино. Науку и историю… Все что угодно! Даже звезды, даже Луну. Даже планету! Но Вечный огонь вам никогда не уничтожить. Потому что огонь Вечный. В память о тех, кто сражался и погибал за то, чтобы все это было. Как ни алогично, как ни аморально, как ни парадоксально. Но в том числе, чтобы были и вы… безымянные подрыватели. Были ваши матери и сестры, ваши дети, отцы и братья. У погибших, за вас в том числе, счетов не было. И лукавых подсчетов тоже. Взорвать, действительно можно все, что угодно. Но только не вечность. И только не пламя. Только не огонь, уносящийся в Вечность…
Как сказал Суворов, война закончится, когда будет похоронен последний солдат. Суворов был величайшим патриотом. И вряд ли имел в виду иноземцев и прочих, с мечом вступивших на нашу землю. И понятно, какого солдата имел в виду. Наверное, с тем, с кем и шинель даже делил. Но многие ретивые чиновники и свободомыслящие добровольцы расценили эту фразу в свою пользу.
Пару лет назад была поднята шумиха о необходимости перехоронить всех фашистских солдат и офицеров. Потом по всей России открывались официальные кладбища вермахта. Тут же во весь голос завопили о милосердии и всепрощении: нет, не важно, на чьей стороне он воевал!
Тогда поисковики Кабардино-Балкарии тоже не остались в стороне. Более того, они приняли в этом милосердии самое деятельное участие. Так, год назад они рьяно искали каждый день во дворе сельской больницы, до самой темноты! И-таки их труд увенчался успехом! Они искали и нашли немецких солдат (более ста человек, солдат и офицеров). Это была победа. Только чья? И на чьей стороне? Извините, у нас есть слово «толерантность». Как-то вылетело из головы такое труднопроизносимое нерусское слово. А есть слово «справедливость».
В Кабардино-Балкарии при этом приводятся с гордостью и слова, и факты представителей немецкой стороны. Мол, все фрицы учитывали, мол, все они знали, у них велась великолепная санитарная работа. И они помнят всех поименно. Аж, мурашки по спине. Немецкая четкость, аккуратность и педантичность.
А у нас – просто Вечный огонь. Для тех, кого мы никогда не узнаем…
Но немцы все же умнее нас. Они, например, беспокоятся до сих пор, что на месте захоронения в Нальчике солдат верхмата уже стоит аптека. Варварство! Нельзя уже даже похоронить хороших немецких ребят. Так, может, к черту, взорвать эту аптеку! Пусть и она горит вечным огнем!
Впрочем, я (трусливо) ничего такого не говорю. Я просто констатирую такое. А каждый волен выбирать свое. Мы живем в свободной стране. Ну, в очень свободной! Вполне возможно, в самой свободной стране мира. В обществе, название которому так никто и не придумал. А, может и правильно. У свободного общества названия быть не может. Оно ведь свободно, и от своих граждан и от названия!
И даже от Вечного огня.
Который уничтожают всегда. Это похоже, на вечное уничтожение вечного огня.
Но мы милосердны, как всегда.
Даже в Волгограде ищут несчастных погибших немцев, волнуются о их незахоронении. На Псковщине тоже ищут, ищут. И подо Ржевом ищут… И под Смоленском… И под Курском… Я не хочу продолжать список. Только хочу спросить…
«Я убит подо Ржевом,
Тот еще под Москвой.
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?..»
«Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди…»
«Я родного сына послал,
Сталинградцы, в ваши ряды!..
Провожая его в поход,
«Алгатай!», - сказал я ему, -
Бей как следует вражеский сброд…»
Кому же эти строки посвящены? Многие уже давно ломают голову над этим вопросом… на кладбищах. На кладбищах верхмата.