ПОСЛЕДНЯЯ ИНТРИГА ГЕНСЕКА | Рустем Вахитов
РОЛЬ В СОБЫТИЯХ АВГУСТА 91-ГО МИХАИЛА ГОРБАЧЕВА НАСТОЛЬКО ТУМАННА, ЧТО ДО КОНЦА ТАК И НЕ ЯСНА

19 августа исполняется 20 лет со дня введения в СССР чрезвычайного положения и взятия власти Государственным комитетом по чрезвычайному положению (ГКЧП), которому суждено было сыграть роковую роль в истории СССР. Пытаясь защитить страну и остановить ее распад, неудачливые гэкачеписты наоборот, сами того не желая, запустили механизм отделения от СССР союзных республик. Судьба сверхдержавы была решена... Выросло уже целое поколение, которое родилось после этих событий, поэтому не лишне напомнить, что тогда происходило. В ГКЧП были представлены, как сейчас выражаются, силовики – руководство армии, МВД, КГБ, а также консервативная часть партийного руководства. Формальным главой комитета был вице-президент СССР Янаев, но подлинным руководителем и мозговым центром – глава КГБ Крючков. Члены ГКЧП обратились к народу, предсказывая, что курс продолжения непродуманных реформ приведет к экономическому хаосу, утере политического суверенитета и распаду страны.
               «Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой» - говорилось в их обращении. Члены ГКЧП заявляли, что опираются на решения всесоюзного референдума, на котором подавляющее большинство граждан СССР высказались за сохранение страны, и что решения эти могут быть попраны новоогаревским договором, который фактически превращал СССР в рыхлую конфедерацию типа будущего СНГ. Любопытно, что «демократы» Горбачев и Ельцин были резко против обсуждения проекта союзного договора на съезде народных депутатов СССР, а консерваторы Янаев и Крючков – за.
               В области практической гэкачеписты успели вести цензуру на ТВ, радио и в газетах (но не сумели подчинить себе оппозиционную радиостанцию «Эхо Москвы») и ввели в Москву армейские подразделения и спецподразделения КГБ.
               Дальнейшие события полностью подтвердили правоту предсказания из обращения ГКЧП к народу, но в те августовские дни еще очень многие питали иллюзии относительно того, что принесут стране рыночные и либеральные реформы, поэтому действия гэкачепистов были восприняты как посягательство на столь любимые многими, особенно в среде интеллигенции, идеалы демократии. Интеллигенция развернула пропаганду против ГКЧП и за тогдашнего лидера радикалов-либералов, уже обзаведшегося постом президента РСФСР Б. Ельцина. Белый дом, где находился Ельцин, превратился в центр сопротивления консерваторам, которых тут же объявили путчистами, осуществившими государственный переворот (что, как остроумно заметил Анатолий Лукьянов совершенно абсурдно: где и когда совершают госпереворот …. ради сохранения существующего строя). На сторону Ельцина встали не только интеллигенты, но и националисты разных мастей (так, в числе защитников Белого дома был будущий кавказский террорист Басаев) и даже как свидетельствуют очевидцы, представители криминалитета. «Братки» привозили «защитникам демократии» воду, еду, готовы были дать деньги и оружие, и это естественно: победи консерваторы, шансы бандитов на то, чтоб легализоваться через кооперативы и выборы свелись бы к нулю. В том же обращении ГКЧП открыто говорилось, что реформы привели к валу экономических преступлений и что пора в этой сфере наводить порядок.
Гэкачеписты, несмотря на клеимые им ярлыки диктаторов, так и не решились или не смогли расправиться с лидерами оппозиции, что вполне вероятно обеспечило бы им успех предприятия (в пользу этого говорит опыт Тяньаньмынь). Они не выступили и против Горбачева, что могло привлечь на их сторону консервативно настроенные массы простых людей, среди которых все больше распространялось недовольство политикой перестройки, олицетворенной для них в фигуре Горбачева. Вместо этого гэкачеписты сначала вводили массы в заблуждение относительно некоей болезни президента, мешающей ему выполнять государственные обязанности, а затем вовсе отправились к нему в Форос с непонятной миссией.
Члены ГКЧП сделали ставку не на народ, которому, скорее всего, они не доверяли, а на армию и КГБ и проиграли. Введенные в столицу войска не только не сыграли роли устрашающего фактора, а наоборот, лишь раззадорили либералов, тем более что они так и не сделали ни единого выстрела. Руководители соответствующих воинских подразделений и подразделений спецслужб отказались выполнить приказы непосредственных начальников – председателя КГБ СССР Крючкова, министра внутренних дел Пуго, министра обороны Язова, которые входили комитет. Видимо, значительному количеству людей из высшего руководства вооруженных сил СССР, КГБ и МВД СССР из окружения Ельцина были сделаны предложения, от которых они не смогли отказаться – посты министров и замминистров в правительстве новой постсоветской России, погоны генералов, теплые места в штабах. Не случайно ведь вызванный в Москву для выполнения приказа ГКЧП генерал-десантник Грачев, перешедший на сторону Ельцина, впоследствии получил в правительстве новой России пост министра обороны…
Поражение ГКЧП стало реальностью вовсе не благодаря кучке интеллигентов и люмпенов на баррикадах у Белого дома, как утверждает официальная версия истории современной России, а вследствие массового предательства в рядах высшего и среднего офицерского состава армии, МВД и спецслужб СССР (как в России, так и в других республиках СССР), члены которого не стали выполнять присягу, данную советскому государству, и выбрали лагерь либералов и националистов.
Туманна и до конца до сих пор не ясна роль в этих событиях самого Михаила Горбачева. Официальная версия гласит, что он был незаконно отстранен от власти, заперт в своей резиденции в Форосе, изолирован от внешнего мира и никак не мог повлиять на происходящее. Собственно, поэтому действия гэкачепистов и были квалифицированы как попытка государственного переворота и за это большинство из них попытались отдать под суд (хотя «дело» вскоре «развалилось»). Но всплывшие по прошествии годов подробности заставляют усомниться в адекватности официальной версии.
Начнем с того, что достаточно подозрительно выглядит неожиданный отпуск Горбачева в самый разгар политического и экономического кризиса, который разразился в стране. По воспоминаниям функционера ЦК КПСС Легостаева в высших сферах сначала даже не верили, что в эти сумасшедшие дни, когда решалась судьба союзного договора, да и самого Горбачева как генсека КПСС он вдруг взял и отбыл на отдых в Крым. Затем, как теперь уже известно со слов множества свидетелей, никакой изоляции в Форосе не было. Работала телефонная связь, Горбачев в любой момент мог переговорить с должностными лицами в Москве. Он мог также, позвонив в любое информационное агентство и в любое СМИ опровергнуть информацию о своей болезни, высказать свое отношение к ГКЧП. Наконец, рядом с ним был в постоянной готовности президентский самолет, и никто не мешал Горбачеву по первому желанию покинуть Крым. Не было никакого военного оцепления, как сгоряча сбрехнуло «Эхо Москвы» в те августовские дни, Горбачев находился под защитой личной охраны численностью около 100 человек. В Москве его бы также никто не тронул, поскольку ГКЧП не выдвинуло против него никаких обвинений (напомню, гэкачеписты объявили, что президент болен, в таком случае по закону власть переходила к вице-президенту Янаеву – главе ГКЧП, заметим, и тут гэкачеписты, впоследствии обвиненные в перевороте, действовали в согласии с законом).
Но ничего этого Горбачев не сделал. Он стал обвинять гэкачепистов в госперевороте лишь потом, когда стало ясно, что их сценарий провалился. Более того, он начал тут же откровенно лгать о своем заточении, тем самым сняв с себя всю ответственность за происходящее.
Из всего сказанного можно предположить, что истинным инициатором действа под названием «путч» был сам Михаил Горбачев, который втемную использовал честных и патриотически настроенных, но политически наивных консерваторов. В августе 1991 противостояние двух полярных крыльев политической элиты СССР – консерваторов, сгруппировавшихся вокруг ЦК КПСС, ЦК КП РСФСР, а также глав армии, КГБ и МВД и либералов, сгруппировавшихся вкруг Ельцина, Яковлева и Межрегиональной депутатской группы, достигло крайней точки. Если до этого Горбачеву удавалось методом сдержек и противовесов поддерживать конфликт между ними на вялотекущем уровне и таким образом стоять над схваткой, то теперь на фоне все углубляющегося кризиса в стране прямого столкновения было уже не избежать.
И что самое неприятное для главного прораба перестройки, именно он должен был стать первой жертвой этого столкновения. Консерваторы из среды КПСС его ненавидели. В начале 1991 года 46 из 72 российских обкомов КПСС приняли решение добиваться созыва съезда и отставки Горбачева с поста генсека. Рядовые коммунисты завалили ЦК КПСС и КП РСФСР письмами с требованиями отставки Горбачева. То же самое требование в лицо генсеку высказал глава компартии России Иван Полозков. Горбачев подстраховался и добился избрания себя президентом СССР, что ставило его над партией, поскольку избрал его на этот пост Верховный Совет, но и популярность его среди народа по мере развала экономики падала, что не замедлило сказаться и на настроении депутатов.
Однако и либералы к Горбачеву любви не питали. Ельцин, не забывший своего унижения на пленуме, где он публично унижался перед Горбачевым и просил его о снисхождении, просто его ненавидел. Для остальных же – Яковлева, Попова и компании он был «отработанным материалом», политиком старой обоймы, который лепетал что-то о демократическом социализме, когда они решились уже через шоковую терапию идти к «свободному рынку».
И Горбачев, думается, решил дать совершиться войне «правых» и «левых», дабы одна группировка уничтожила вторую и он с легкостью смог бы оседлать потрепанного в схватке победителя. Собственно, уже давно многие участники и сторонники ГКЧП открыто говорят о том, что идея чрезвычайного положения принадлежала Горбачеву, но их никто не слушает, потому что это слишком не похоже на официальную версию, которая устраивает всех власть предержащих.
Так, Анатолий Лукьянов в 2010 году в интервью «Независимой газете» заявил, что он лично присутствовал на тайном совещании в Ореховой комнате 28 марта 1991 года. Там по инициативе Горбачева было принято решение о введении в СССР чрезвычайного положения, согласован с Горбачевым состав госкомитета, было поручено группе офицеров КГБ написать обращение к народу. Так что Горбачев отбывал в «отпуск» в Форос прекрасно зная, что произойдет 19 августа. Вряд ли мы когда-нибудь точно узнаем, каким образом ему удалось спровоцировать консерваторов. Возможно, он намекал им, что и сам не доволен тем, куда зашла перестройка и пугал их приходом к власти Ельцина, который был для Горбачева и консерваторов общим врагом.
Со своей стороны консерваторы, которые были убеждены что за ними армия и спецслужбы, а значит, реальная власть, может быть, желали использовать Горбачева как орудие для предотвращения конфликта с Западом, где Горбачев имел большое влияние, прежде всего на массы. Потому они и не отвернулись от него и не «повесили» на него ответственность за провал перестройки. Не будем также забывать, что многие гэкачеписты были либо прямыми назначенцами Горбачева, либо людьми одной с ним номенклатурной группировки, ведь Горбачева привел во власть сам Андропов – глава КГБ и идейный лидер партийных пуритан-консерваторов.
С другой стороны, подталкивая консерваторов к решительным действиям, фактически встав у истоков ГКЧП, Горбачев, скорее всего, вел тонкую игру и с либералами. Как свидетельствует Легостаев, незадолго до августовских событий Яковлев начал во всеуслышание обвинять консерваторов, что они готовят «реваншистский демарш» и даже называл в числе реваншистов имя Шенина. В итоге Ельцин со товарищи были готовы к самому худшему в час Х, и во избежание ареста они скрылись в бункере Белого дома.
Следовательно, нашелся некто, сливший окружению Ельцина информацию о введении чрезвычайного положения и о готовящихся преследованиях либеральной оппозиции. А из числа тех, кто знал о ГКЧП и участвовал в нем, выгодно это было только лишь самому Горбачеву.
Но самое замечательно состоит в том, что Горбачев сумел выторговать у консерваторов роль пассивного наблюдателя – «больного отпускника», который внешне ни в чем не участвует и наблюдает издалека за схваткой, ожидая: кто возьмет вверх. Удивляет также, что Горбачев добился того, что и гэкачеписты, и Ельцин формально действовали от имени президента СССР. Гэкачеписты открыто заявили, что взяли власть лишь на срок «болезни» президента, что, в общем-то, предполагало, что президент в курсе всего происходящего, не возражает против мер ГКЧП и выздоровев, вернется к власти и продолжит действовать в том же духе. Ельцин же и его сторонники позиционировали себя как защитников Конституции СССР, которую якобы грубо попрали гэкачеписты. Из этого логически вытекает, что они выступали и как защитники законно избранного президента СССР Михаила Горбачева, которого якобы незаконно отстранили от власти «злые гэкачеписты».
На это и был расчет Горбачева: при любом раскладе он должен был остаться у кормила высшей власти. Победи ГКЧП, он бы тут же «выздоровел», вернулся в Москву, гневно осудил «экстремистскую банду Ельцина, которая прикрываясь лозунгами перестройки, подвела страну к гибели». Победи Ельцин, он тут же должен был объявиться себя жертвой домашнего ареста, поблагодарить Ельцина и защитников Белого дома за твердость в отстаивании Конституции и в роли победителя вернуться в Кремль.
Но Горбачев сам себя перемудрил. Он не учел того, что Ельцин будет готов ради полноты власти в РСФСР пойти на тактический союз с националистами остальных республик и развалить СССР, так что он, Горбачев, останется президентом без страны. Не предвидел он также и предательства Запада, который в конце концов сделал ставку на Ельцина, слив хитромудрого Горби, так как решил, что Россия, урезанная до границ 17 века, для него лучше, чем пусть и обновленный СССР.
Горбачев вернулся из Фороса не победителем, как он мнил, а растерянным ничтожеством. А впереди был другой настоящий государственный переворот, который под шумок совершил Ельцин отрешив от власти президента СССР и развалив вопреки решениям мартовского референдума Советский Союз.
Итогом последней интриги генсека стал не только политический крах Горбачева, который этот политикан вполне заслужил, но и распад нашей Родины…